Ярославу. Вас смутило мое предположение: "Именьково - это угнанные на Среднюю Волгу сарматами и гуннами балтские и финские племена Восточной Европы".
Вы спрашиваете: "Откуда эта информация? Выше Вы упоминали Алексея Сергеевича Касьяна в привязке к Именьково как к невольничьему центру".
Нет, господин Касьян, лингвист, ничего о невольничьем центре кочевников на Средней Волге не говорил. Онсказал лишь дословно о предыменьковском населении следующее: "прислуга сарматов, угнанная на Среднюю Волгу". Он, конечно, лингвист, но о связях этих людей, доставленных из разных мест кочевниками на Среднюю Волгу говорили не только линвисты, но и археологи.
Вот к примеру, как об этом рассказывает в своем прекрасном интрвью доктор исторических наук Измайлов: глава «Смирнов считал, что именьковскую культуру оставило некое финно-угорское население, которое покорили булгары»:
"Обогатившись пониманием сложности сопоставления (а часто и невозможности такового) данных археологии и лингвистики, можем перейти непосредственно к именьковской культуре.
На первое на что обратили внимание археологи, изучая булгарские памятники, что на них часто встречается некая лепная посуда. Она была грубой, лепной и плохого обжига. При ее изучении выяснилось, что она ни на какую известную посуду в Закамье не похожа. Первым ее описал Алексей Смирнов, который хотя и не был большим специалистом по керамике, но связал ее с посудой городецкой культурой. Таким образом, он считал, что ее оставило некое финно-угорское население, которое с древности проживало в Среднем Поволжье и именно его покорили булгары, мигрировав из Подонья. На этой точке зрения он настаивал и резко спорил с коллегами, пытавшимся давать ей иную «этническую» интерпретацию.
Самое интересное то, что у этого древнего населения не было выявлено погребений, что как раз трактовалось в пользу городецкой культуры, для которой также был, очевидно, характерен какой-то тип надземных захоронений. Но в 1961 году Владимир Генинг вдруг нашел возле села Именьково целое поле погребений с небольшими округлыми ямами с признаками трупосожжения. Сожжение производилось на стороне, а в могилы складывали останки костей и золы, и туда же ставились грубые лепные горшки. К слову, именно Генинг впервые связал эту посуду с этими погребениями и назвал эту культуру именьковской.
Тогда впервые встал вопрос об истоках. Он прямо доказывал, что никаких городецких традиций в этом нет, а городецкая керамика никакого отношения к этому не имеет. Он считал, что все это – «тюрко-угры». Конечно, это совершенно дикая для современной науки конструкция, но в то время с этноязыковыми маркера поступали очень вольно. Впрочем, и сейчас в трудах некоторых авторов можно прочитать, что такой-то памятник оставили «угро-сарматы». Не берусь объяснять, что автор имел в виду. Наверное, какой-то невероятный язык типа «осетино-таджикского». Но уже выяснили, что археологи иногда не стесняются в своих интерпретациях, порождая удивительные химеры.
После это материалы этой культуры обобщил казанский археолог Петр Старостин, который оставил два важнейших вопроса о происхождении и исчезновении этой культуры открытыми, просто сославшись на мнение В.Ф. Генинга. Но в начале 80-х годов XX века археолог из Самары Галина Матвеева обнаружила некоторое сходство именьковской с зарубинецкой культурой. И действительно там лепная посуда с примесью шамота (размолотой керамики) хорошо известна. А поскольку в советской археологии зарубинецкая культура напрямую связывалась со славянами, то она сделала вывод о славянских истоках. Правда с хронологией выходила неувязка. Зарубинецкая культура исчезла, когда именьковская еще не возникла. Поэтому Г.И. Матвеева стала менять свои взгляды, сравнивая именьковскую культуру, то с поздними этапами зарубинецкой, а позднее с другими приднепровскими культурами.
Надо понимать, что при миграции на далекое расстояние, редко, когда население просто снимается и уходит. В древних обществах уходит молодежь, которая имеет некое представление, допустим, о погребальных обрядах. Но при миграции они теряют некоторые элементы погребальных обрядов и впитывают другие, традиционные на новой родине. Как следствие – появляется множество новых элементов, которые не находят прямого сопоставления с прародиной. Очевидно, здесь было именно так. Изготовление лепной посуды более устойчивая традиция, но и она трансформировалась и не имеет прямых соответствий с приднепровскими культурами".
"Поэтому некоторые элементы сопоставления между культурами довольно сложны и спорны. Например, длинные дома. Можно найти много других аналогий, кроме приднепровских и это, скорее, связано с образом жизни, нежели с какими-то элементами культуры. Где-то есть длинные дома, где-то их вообще нет. На памятниках именьковской культуры есть и длинные дома, а есть и небольшие полуземлянки. Никаких особых украшений не сохранилось, а найденные имели широкое хождение в разных обществах Восточной Европы.
По мере изучения этой культуры выявилось очень много культурных элементов, показывающих ее динамичное развитие и распространение на большой территории. Даже керамика не совсем одинаковая в разных регионах, что, собственно, не удивительно. Хотя сохранялось несколько технологических приемов на протяжении всей культуры. Тем не менее, в зависимости от региона, глины были разными, изменялся обжиг. Кто делал эту керамику – не совсем понятно. Возможно, это были бродячие артели, которые производили эту посуду для разных регионов, сезонно мигрируя.
Тем не менее, после того, как Глина Матвеева интерпретировала эти памятники как славянские, это вызвало обширную дискуссию. Генинг и Старостин продолжали настаивать на восточных истоках этой культуры, другие поддержали Матвееву. С интересной гипотезой выступил Альфред Халиков, выдвинув теорию о том, что эту культур оставило балтское население. Конечно, многие аргументы, которые он приводил, сейчас подвергаются большому сомнению, например, топонимы. Но сама идея оказалась довольно перспективной.
В настоящее время доказано, что население, оставившее памятники именьковской культуры, волнами мигрировало из разных регионов Восточной, в может быть, и Центральной Европы примерно с IVвека н.э. Оно заселило большую территорию от Ульяновского Поволжья до р. Белой и от Западного Закамья до Самарской Луки. Население проживало довольно дисперсно и чересполосно с носителями других культур. Например, на некоторых могильниках выявлены два или три различных обряда погребения, включая типично именьковский. То есть, это население не было не только гомогенным, но и не монокультурным".
Еще одна глава интервью называется так «Проблема всех этих аналогий в том, что они никак не служат доказательством «славянства» именьковской культуры».
Как видим, к славянам именьковцев подтянули примерно также, как натягивают сову на глобус. А вот степное влияние на этих людей просматривалось сразу. Его увидел уже Смирнов, связав именьковцев с булгарами. Затем их считали "угро-сарматами" или "тюрко-финнами" и так далее. Непосредственно рядом с поселениями именьковцев находят могильники степняков, как будто кочевники даже после смерти надзирают за земледельцами и ремесленниками. И такая картина не только в Именьково, но по всей полосе украинско-российских лесостепей и степей. Что на Дону (Острая Лука Дона), что на Южном Буге, что на Среднем Днепре.
Даже среди более поздних пеньковцев находят могилы "всадников Аттилы", то есть людей, погребенных по гуннским обычаям. Об этом много написано в моих книгах. Почитайте, не ленитесь.
Тема: Л.А. Вязов и др. География и хронология славянского расселения по данным археоге (Прочитано 52487 раз)