Владимир Напольских о южных аналогиях основному мифу уральских народов о ныряльщике за землей:
Миф о нырянии за землёй (А812) в Северной Евразии и Северной Америке: двадцать лет спустя.Все напоминающие МНП сюжеты из Южной и Юго-Восточной Азии в каталоге
Ю. Е. Берёзкина (насколько эта подборка исчерпывающа – отдельный вопрос, но ничего
более полного у нас в распоряжении нет; большинство этих сюжетов было известно ещё
О. Денхардту в начале XX века (Dähnhardt 1907), что, вероятно, заставляет предполагать
необходимость дальнейших поисков) могут быть разделены на три группы:
1. Гигантское членистоногое (краб, рак, креветка) (редко – черепаха, она появляется,
видимо, вследствие влияния сюжета о черепахе как опоре земли и вследствие отнесения в
большинстве фольклорных традиций черепахи, лягушки, жабы, рака, краба к одному классу
существ), достающее клешнями (/ лапами) до неба и / или до дна моря (/ до подземного мира)
добывает землю со дна моря. – Зафиксирован у мунда Ориссы и Мадхья-Прадеша (бхумия
(бхумидж) и байга, саора (сора), агария); у центральных дравидов (гонды, можно
предполагать мунда субстрат), причём у гондов и агария имеет место соединение сюжетов 1
и 2.
Ныряния здесь изначально, по сюжету – нет, оно и не нужно. Основной персонаж
чужд мифам о нырянии Северной Азии. Добыча земли носит не чудесный характер
(маленький кусочек, который вырос), в принципе землю могут вообще поднять, вытянуть как
готовую твердь или кусок тверди. С этим сюжетом, возможно, связана распространённая в
этом же ареале тема о пауке, плетущем паутину между небом и землёй. Появление
параллелей в Америке (рак, черепаха, лягушка – при этом никак не гигантские, а вполне
обычные, даже напротив – в соответствии в основной идеей мифа о нырянии – маленькие
животные) скорее всего с этим не связано, т. к. там и сам персонаж, и его функции совсем
другие.
2. Червь (морской червь / пиявка), добытый из грязи / из моря / со дна моря
(последнее – совсем не обязательно), содержит в себе землю (чаще всего – сохранившуюся в
нём с допотопных времён, либо проглоченную им), которую из него выдавливают / он
срыгивает. – Зафиксирован у мунда (бирхоры Джаркханда, собственно мунда (мундари),
санталы, бонда (ремо), байга, агария) – здесь нередко в сюжете имеет место ныряние либо
самого червя на дно, либо – чаще – ныряние за червём или добывание его иным способом; у
центральных дравидов (гонды) – здесь (и у агария) часто сюжет соединён с сюжетом 1; у
тибето-бирманцев Ассама (микир (карби)), мон-кхмеров (семанги Малайзии) – у двух
последних групп ныряния нет, экскременты червя просто падают сверху; у малайско-
полинезийских групп (каян на северо-западе Борнео) – здесь из экскрементов червя возникла
не вся суша, а только почва.
Персонаж чужд мифам Северной Азии. Речь идёт, возможно, не о сотворении мира,
а восстановлении после катастрофы (червь проглотил землю) или о сотворении не суши, а
плодородной почвы (в Юго-Восточной Азии). Способ творения иной, нежели в МНП. У
микир, семангов и каян сюжет вообще решительно отличается от сюжета мундаязычных
народов. Реально ныряние за землёй упомянуто у бирхоров, собственно мунда (мундари),
санталов (черепаха или рыба, краб ныряют неудачно, а пиявка приносит землю) – этот
вариант сюжета является единственным на юге Азии, который реально можно хоть как-то
сопоставлять с северноевразийскими МНП и мифами о нырянии американского юго-востока.
Показательна и этническая принадлежность носителей этого варианта – все они принадлежат
к языковой группе мунда, в составе гондов также можно предполагать наличие
мундаязычного субстрата. Важно только, что основная черта как северноазиатских, так и
американских мифов о нырянии – подчёркиваемый успех самого слабого ныряльщика –
здесь ещё не выражена, мифы носят достаточно натуралистический характер.
3. Кабан (Праджапати в виде кабана Эмуша в Шатападха-Брахмане), живший
посреди первичных вод достаёт землю клыками со дна / приносит землю на щетине,
вывалявшись в грязи / на дне / в нижнем мире. – Встречается уже в самых ранних брахманах
(Шатападха-Брахмана, XIV), в фольклоре зафиксирован у мунда (дидайи (гатак), бонда
(ремо), у центральных дравидов (койя, гонды (мария)), судя по тексту и ономастике, сюда
сюжет проник из брахманистической литературы.
Способ добычи и творения земли не тот, что в МНП. Персонаж абсолютно чуждый
северноевразийским мифам. Кабан в любом случае – не водное животное, поэтому речь идёт
скорее всего не о первичном океане, а о среде типа болота, трясины, хаоса в виде жидкой
грязи. Ныряние здесь не обязательно (и кабан – если переводы верны – не ныряльщик
вообще). В принципе, появление ныряния за землей в ранней брахманистической литературе
можно относить на счёт мундаязычного субстрата в культуре ведических ариев, а замена
ныряльщика на кабана – символ мужской мощи и силы – могла произойти в арийской среде.
Помимо этих трёх мифологем в каталоге Ю. Е. Берёзкина имеется ещё только три
мифа, которые формально могут быть причислены к рассматриваемому здесь мотиву: во-
первых, у гаро Ассама (тибето-бирманская группа) крабы ныряют на дно первичного океана
неудачно, землю приносит жук, и у шанов (тайская языковая семья) за землёй ныряют
муравьи. В материале о мифе гаро нет указания, о каком жуке идёт речь – не исключено, что
имеется в виду навозный жук, как, например, у семангов, где он добывает землю среди вод
или из грязи – то есть не обязательно нырянием. Шанский сюжет выглядит вовсе странно:
муравьи (если, опять-таки верить переводу!) во всяком случае не являются водными,
ныряющими животными. Поэтому эти два сюжета с нырянием за землёй весьма
сомнительны, не образуют ареала, и не могут приниматься во внимание в нашем
исследовании. Третий сюжет – миф даяков, в котором две мифические птицы извлекли из
вод по комочку тверди, из которых были созданы небо и земля не содержит прямого
указания на ныряние, а сотворение неба из добытого куска земли – идея абсолютно чуждая и
северноевразийским и американским мифам о нырянии за землёй.
Таким образом, если некоторые из записанных у мундаязычных народов мифов (см.
о сюжете 2 выше) как-то сопоставимы с северноевразийскими и американскими, то можно
очень осторожно предположить, что древнейшие версии мифа о нырянии с участием любых
животных (скорее – членистоногих, червей, черепахи) присутствовали на юге Азии скорее
всего у каких-то австроазиатов (но отнюдь не обязательно возникли именно там – вполне
может быть, что они были занесены с севера), скорее – именно у предков мунда. В таком
случае наиболее вероятно, что связующей областью между югом Азии и Сибирью, через
которую происходил обмен сюжетами (независимо от того, шли эти сюжеты с юга на север
или наоборот) была территория современного центрального и восточного Китая, где ещё в
рамках культуры Яншао (V (?) или начало IV – начало III тыс. до н. э.) начинается
сплавление австроазиатского (бассейн средней Янцзы, а возможно – и до Хуанхэ в среднем
её течении – ?), австронезийского (восток Китая от Фуцзяни до Шаньдуна, нижнее течение
Янцзы и Хуанхэ – ?) и сино-тибетского (движение с запада вниз по Хуанхэ – ?) населения, а
также, возможно, и многих неизвестных нам этноязыковых групп. При этом в керамике
живших в среднем течении Хуанхэ создателей комплексов типа мяодигоу, мацзяяо и баньпо
(ими вполне могли быть какие-нибудь австроазиаты или опять-таки группы неизвестной
языковой принадлежности) имеются многочисленные изображения лягушек, рыб и
включающие их любопытные композиции, которые имеет смысл рассмотреть подробнее на
наш предмет. Вероятно, определённый интерес могут представлять дальнейшие поиски
реминисценций мифа о нырянии за землёй в Китае, причём как у китайских национальных
меньшинств, в особенности австроазиатов вроде мяо и др., так и у ханьцев разных групп, в
древних источниках эпохи позднего Чжоу, на Тайване, может быть даже на о-вах Рюкю.Если принимать версию о наличии на юге Азии архаичных мифов о нырянии за
землёй и об их древней генетической связи с северноазиатскими и американскими, мифы с
добывающими землю членистоногими на североамериканском юго-востоке можно было бы
рассматривать как подобные же архаизмы, сохранившиеся на окраине американского ареала
мифа о нырянии. В этом случае, однако, придётся предполагать, что миф о нырянии
проникал в Америку по крайней мере дважды – сначала в виде ранних версий с
членистоногими (и, возможно, черепахой, червями и т. п.), а затем – в виде более
«продвинутого» МНП0 с его идеей об успехе самого маленького, но наделённого
сверхъестественной силой ныряльщика и, вероятно, с птицами в основной роли.
Принципиальных возражений против такой возможности я не вижу.
_________________________________________________________________________
Примечание: напротив территориального размещения прааустроазиатов, прааустронезийцев и сино-тибетцев Владимир Напольских поставил знаки вопроса. С этим нельзя не согласиться.