Да, интересно бы глянуть, как эти вопросы решались у башкир, казахов, чеченцев и других народов, сохранивших кланы до современности.
Карпов Ю.Ю. Взгляд на горцев. Взгляд с гор: Мировоззренческие аспекты культуры и социальный опыт горцев Дагестана. СПб., 2007.
С. 163
Характерную запись по данному поводу сделал в 1940-х гг. у андийцев
Е. М. Шиллинг:
Все тухумы считаются равными, но среди них одни признаются
«лучшими», другие «худшими» (по родовым преданиям, численности,
влиятельности и т. д.). Общественное неравенство еще выражается в том,
что в большинстве тухумов различаются озденол («уздени», полноправные
люди) и лагъаол (потомки пленников, рабов, ущемленные в отношении брачных
связей с первыми и при случае пользующиеся меньшим авторитетом).
С. 236
В горной (узденской) Табасарани более важные дела (по убийству,
значительному воровству, по общему вооружению) решались на общей сходке.
На сходках этих сильные тухумы имели влияние так, что дела решались в
большинстве случаев в их пользу; если и обвинялся член большого тухума при
очевидности преступления, то наказание было возможно слабое, — зато слабому
тухуму пощады не было.
С. 259
Среди бежитинских тухумов зарождалось неравенство. Одни считались сильными и знатными, другие слабыми и незнатными. Наиболее сильным признавался тухум ХIассакIолал, принадлежавший к верхнему авалу, в среде которого, как выражаются
местные жители, были ханы, — на самом деле, конечно, не феодалы, а родовая
знать. В первой половине XIX века в названном тухуме особенно славился некий
Сайд, имевший 8 братьев и одну сестру. Сайд имел дом, как орлиное гнездо, на
самом верху. На постройку он заставлял родичей таскать камни. Он
пользовался лучшими пастбищными участками. Не довольствуясь тем, Сайд
возымел желание захватить участки из земель Нижнего квартала, мало того,
послал людей с пуруцем для запашки чужого
нижнего пахотного надела.
Пахта являла собой своеобразную повинность малых и/или слабых
селений в отношении крупных общин, как правило, бывших и центрами
межобщинных объединений. Данный обычай регламентировал право
представителей главного селения наезжать в другие, нередко
зависимые от них аулы, и «угощаться» там за счет местных жителей. Таковым
правом обладали селения Ахты — центр Ахты-паринского «вольного»
общества, Рутул — центр одноименного союза общин и, по некоторым
данным, самый высокогорный на Кавказе (и в Европе) аул Куруш.
Описание пахты содержит документ середины XIX в.
Каждый из ахтынцев раз в год имел право ехать в гости в любое из селений
1-го участка провинции (общества Ахты-пары I, насчитывавшего помимо центра
еще 11 селений), и вот они зачастую и отправлялись партиями от 100—
500 человек, да и гостили в данном селении целые сутки. Хозяева домов, в
которых размещались гости, обязаны были особенно хорошо кормить не только
их, но и лошадей их. рутульцы «пользовались этим правом
гораздо усерднее ахтинцев... обычай пахты принял в этом участке гораздо
более обширные размеры. рутульцы, отправляясь для пахты в
данное селение своего участка партиями от 100—300 человек, гостили по 3-е
суток и мало того что требовали себе отборную пищу, но и принуждали
кормить своих лошадей в 3½ раза более, чем того требовали ахтинцы.
Независимо от угощения, рутульцы брали при этом по 1 барану с каждого
дыма того селения, куда приезжали для пахты. Вдобавок, как подобно
ахтинцам, и рутульцы имели право соблюдать пахту только один раз в год, то
за тот год, в котором они не были для пахты в данном селении, они все-таки в
нем брали по 1 барану с каждого дыма». Из 18 селений общества Рутул жителям только пяти из них, а именно Шиназа, Калы, Уны, Амсара и Хрюка удавалось отстаивать собственные права и не принимать нежеланных гостей. Шиназцам — за счет их многочисленности и, следовательно, силы. Хрюкцам повезло меньше; против
них вместе с рутульцами в знак солидарности выступили и ахтынцы,
обеспокоенные возможностью неповиновения собственных подвластных. В
результате «карательной» акции селение Хрюк было сожжено