Лев, слон и обезьяна«Лев». Названия «льва» в древних индоевропейских диалектах показывают разные основы. В греческом – это
? «лев» (отсюда заимствованный в латинский – лат. led).
В других древних индоевропейских диалектах «лев» выражается лексемами разного происхождения: др.-инд. simha- (этимологически соответствующее арм. inj «барс» из *sing[h]o-).
В германском семантема «лев» представлена формой др.-в.-нем. lewo, считающейся заимствованием из латинского.
Обнаружение в хеттском названия «льва» в форме ualua-, а также ualui-, являющихся чтением шумерограммы UR.MAH-a? и UR. MAH-i? не оставляет сомнений в общеиндоевропейском характере основы *leu- в значении «льва».
«Обезьяна». Распространённость соотносимых друг с другом слов для «обезьяны» в древних индоевропейских диалектах позволяет постулировать определённую праформу этого слова ещё для эпохи индоевропейской общности. Соответствующие формы распадаются на две основные группы: это слова с начальным k- и соответствующие формы без начального k-:
Др.-инд. kapi- «обезьяна», греч.
?? «длиннохвостая обезьяна», др.-исл. api, др.-англ. ара «обезьяна», др.-в.-нем. affo «обезьяна», кельт.
? (название «обезьяны» у кельтов по Гесихию), др.-рус. опица (опиица), опыни «обезьяна», ст.-польск. opica, чеш. opice, верхне-луж. wopica, полаб. opo, сербо-хорв. opica, словен. opica.
Древнейший индоевропейский архетип рассмотренных форм восстанавливается в виде *q[h]e/op[h]-.
Этот миграционный термин засвидетельствован во многих древних ближневосточных языках, в частности семито-хамитских, и возводится к древнейшему периоду их истории: ср. аккад. ukupu, др.-евр. kop, арам, kopa, егип. gjf «обезьяна».
«Слон». При всей диалектной ограниченности этимологически соотносимых друг с другом слов со значением «слон», «слоновая кость» (лат. ebur «слоновая кость», «слон» и др.-инд. ibha-h «слон») соответствующую праформу в виде архетипа *ieb[h]- (или *Heb[h]-) следует допустить в некоторой древнейшей диалектной общности, отражаемой в целом ряде архаичных слов, сохранённых только в древнеиндийском и латинском.
Слово является, очевидно, ближневосточным миграционным термином, обнаруживаемым в ряде древнеближневосточных, в частности семито-хамитских, языков: егип. 3bw «слон», др.-евр. ?en-ha-b-bim «слоновый клык».
К тому же семантическому кругу слов относится древний миграционный термин, обозначающий «слоновую кость» и обнаруживаемый в других индоевропейских диалектах:
Греч. мик. e-re-ра «слоновая кость», гомер.
«слоновая кость». Слово может быть сопоставлено с хет. lahpa- «слоновая кость». Таким образом, для архаичных индоевропейских диалектных общностей восстанавливаются две лексемы для «слона», по всей вероятности, общего ближневосточного происхождения: *ieb[h]-//*Heb[h]- и *leb[h]-ont[h]-. Сопоставление этих архетипов делает возможным предположение об их изначальной соотнесённости друг с другом и постулирование единой исходной общеиндоевропейской праформы со значением «слон», перекликающейся со сходными древними названиями «слона» в языках Ближнего Востока.