Продолжим тему о происхождении Адама Мицкевича.
Александр Мицкевич, брат Адама, сообщал в своем письме к Брохоцкому следующее.
«Ojciec Adama braci rodzonych niemiał ; stryjecznych miał 2-ch , Juljana i Hipolita w Herbałowiczuch zamieszkałych , i na tych wygasła poboczna linja Mickiewiczów, utwierdzonych w szlachectwie przez grodzieńską wywodowa deputacją w 1801 r., z herbem Poraj , przydomkiem Rymwitł ….»
http://pbc.biaman.pl/dlibra/docmetadata?id=14039
Стр.61.
Таким образом, за двоюродными братьями отца Адама Мицкевича были признано дворянство с гербом Порай и родовым прозвищем Рымвид.
Сомневаюсь, что у Александра Мицкевича были весомые причины обманывать.
Но ДНК-генеалогия для того и существует, чтобы решать такие вопросы, когда документальных источников недостаточно.
Interesno ved', chto sam Adam Mickevich dumal o svoih dalekih predkah:
"
Адам Мицкевич
СЛАВЯНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
XV ЛЕКЦИЯ
[ЛЕКЦИЯ О ЛИТОВСКОМ НАРОДЕ]
ИЗ ЛЕКЦИЙ В COLLÈGE DE FRANCE
VI. ИСТОРИЧЕСКИЕ И ЛИТЕРАТУРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
(Литовская мифология. Взгляд на литовскую историю. - Этот народ является ответвлением индийского народа. - Его влияния на севере. - Причина его нынешней неактивности).
24 марта 1843 г.
Господа!
Анализ славянской мифологии мы завершим рассмотрением литовской мифологии; этим путём до нас шли все этнографы и мифологи нашего времени, которые с течением времени брались за изучение славянской мифологии. Лишь изучив древность и традиции литовцев, они могут охватить всю полноту славянских религий. Потому наименее известное в Европе племя и имеющий наименьшее число письменных текстов язык стали, тем не менее, ключом к решению стольких проблем.
Вам знакома история литовского народа. Отброшенный к побережью Балтийского моря, он в некотором роде напоминает Бретань. Стиснутый морем и реками Вислой, Неманом и Западной Двиной, отделённый цепью пущ, лесов и озёр от финских и славянских племён, он всегда оставался для этих соседей чужим; много веков неизвестный, затем внезапно ставший завоевателем и законодателем славянских земель, то союзник Польши, то вновь правитель многих русских княжеств, он хранит свои традиции и язык и, как кажется, совсем не вспоминает о своих отношениях с Россией и Польшей. Сегодня уже признано, что литовский язык – старейший из языков, употребляемых на Европейском материке. Бопп, Клапрот и Болен в своих исследованиях неоспоримо доказали эту истину. По мнению барона Экштайна, это старейший после санскрита язык, в наименьшей степени подвергнувшийся изменениям. Однако он не имеет большого числа письменных памятников, поэтому для прояснения литовских традиций приходится опираться на славянский язык. Среди литовцев мы встречаем первобытное мышление, дух различных традиций, а желая их понять, прибегаем к помощи славянского языка; этот метод использовали уже цитировавшиеся и обсуждавшиеся нами учёные, Хануш и изредка Данковский.
Так, невидимое, непознанное божество, всеобщий дух индусов Брахма, а литовцев – Праамжимас проявляется и показывает свою эманацию как Dievai, что по-литовски означает боже-ства и что нам было бы сложно понять, если бы не было славянского слова d z i e j, d z i a ć, то есть действовать. Данковский объясняет греческое слово Zeus (греки произносят его, как Dzejs) словом dziej, корень которого в польских словах dobrodziej, kołodziej. Theoos (Θεός). Zeus; Dziej – это божество, ставшее действующей и проявляющейся в мире сущностью. Как полагаю, это лучшее объяснение данных слов, чьё значение уже многократно обсуждалось.
Видимые божества различных степеней в славянском языке имеют различные имена и названия, объясняющие их деятельность и достоинства, однако лишь литовцы сохранили их историю, родственные связи, их подвиги и деяния. Нигде религиозные представления не сложились в такую широкую и полную картину. В документах древних западных авторов, писавших об этих племенах, также в живой традиции встречаются следы брахманского учения: о природе человеческой души, о посмертном её состоянии, о подобающих способах спасти душу; далее – традиции воинственного племени, почитателей воды и огня зенд: о борьбе двух стихий, воды и огня, обязанностях, которые должны исполнить сыновья солнца, борющиеся с порождениями тьмы, также различные обряды, свойственные как раз этой воинствующей религии; в конце концов были обнаружены обряды и церемонии, предназначенные для освящения (сакрализации) повседневного быта – это напоминает и поясняет нам религии греков и римлян; таким образом в этой мифологии мы находим индийский брахманизм, традиции греков и римлян, все суеверия и обряды, свойственные старейшим европейским языческим верованиям.
Тем, кого интересует более детальный анализ, предлагаем специализированные работы. Мы ограничимся лишь обращением внимания на некоторые верования, свойственные литовцам, например, на верование, согласно которому за душой признаётся вечное существование.
Согласно древней литовской религии душа по смерти человека может принять различные формы: зверей ли, животных, или растений, иногда людей, это зависит от её моральных качеств; однако наиболее усовершенствовавшаяся душа отправляется по Млечному пути в небеса, и обиталище таких душ – среди звёзд, к северу от Млечного пути. Когда человек рождается, на небосклоне всегда появляется новая звезда; там парки завязывают его жизненную нить. Когда приходит смертный час, парка, ведающая судьбой, приказывает прекратить работу; тогда прядущая парка прясть прекращает, а третья парка – отрезает нить. (Обращаю внимание, что греческие парки имеют чисто славянские имена). Звёзды детей и людей, кому отведена краткая жизнь, очень малы и на небе держатся лишь несколько лет. Звёзды детей и тех, кто умирает внезапной смертью называются падающими звёздами, тогда как звёзды богов и героев постоянны, они всегда с ними. Вот такие особенности, которых вы не найдёте в других мифологиях, потому я о них и рассказываю. Почитание предков, почитание умерших свойственны литовцам, как и другим древним народам, однако нигде оно так не укоренено и так чисто, как в этом племени.
Ещё в нескольких словах вспомним исторические традиции этого народа.
Прежде всего, что странно, они верят, что они нездешни, не родились на этой земле, на которой живут, что в Литве они чужие и произошли из какой-то неведомой земли, простирающейся где-то на востоке. Предание говорит, что после потопа, когда несколько человек чудом спаслось, старейшие из них обжились в Литве. Чудо, от которого началось это племя, такое же, как чудо Девкалиона и Пирры: прыгая через кости праматери, то есть через скалы, они породили новое племя, взявшее себе название литовцев. Они полагают себя старейшим в мире народом; потому другие народы, их младшие братья, ненавидят их, преследуют и угнетают. Это предание сохранилось в сказаниях и хрониках. История Литвы начинается с двух мифических имён: Брутена и Видевута. Брутен, великий жрец, первым возглашает учения о религиозных тайнах, происхождении богов и тайнах природы; Видевут собирает народ, управляет им и создаёт своего рода королевство. Оба этих вождя, правившие много веков, взошли в костёр и умерли добровольной смертью. От Брутена произошли верховные жрецы, которых средневековые летописцы именовали литовскими папами, тогда как из Видевута – полководцы. И те, и другие имели обычай добровольно отнимать у себя жизнь, что также напоминает индийские обычаи: это брахманская традиция. Вожди из рода Видевута ходили с оружием, защищали народ и постоянно воевали.
Традиции ничего не говорят о простом народе. В средневековой истории находим свидетельства, что в этом племени действительно существовали касты. Была, таким образом, каста жрецов, которая, с течением времени, создала иерархическую систему, именуемую криви, которыми руководил Криве-Кривейто. От брахминов они отличались тем, что те были кастой в собственном смысле этого слова, а литовцы своего жреца и архижреца избирали.
Другая каста, каста воинов, именовалась Вити, или Викинги. Происхождение этого слова неясно. Слово «вити», должно быть, пришло из Скандинавии, однако и скандинавы считают его чужим. Вити, скорее всего, была древняя каста рыцарей. Они были и среди скандинавов, и среди литовцев; кстати, связи среди скандинавов и литовцев были особенно тесными, и прусские литовцы в конце концов были завоёваны скандинавами, и их каста рыцарей состояла только из скандинавов.
Этот народ веками жил, чужим не известный, пока около 1150 года был призван действовать. Мы не знаем точно, почему он вдруг пробудился и стал деятельным; говорят, из своих усадьб он был поднят нападениями западных рыцарей-крестоносцев, или, может быть, позднее, был сподвигнут примером татарских набегов; всё же во всех поступках этого народа очевидно, что действовать его призывает религиозное начало.
Мы не раз уже высказывались против взглядов тех учёных, которые все варварские набеги объясняют жадностью, желанием разбогатеть. Как справедливо замечает Квинет, невозможно объяснить поход персов против греков, поход знаменитого Ксеркса против народов Пелопонеса и Афин, если не принимать во внимание его религиозные побуждения; ведь это был в определённом смысле слова крестовый поход, который исповедующие веру Ормузуда осуществляли против народов, рассматриваемых ими как идолопоклонники. Подобно татарам, этот народ, чрезвычайно захватнический, во время своих походов думал не о том, чтобы разбогатеть. Татары прискакали из азиатских равнин, уже победив богатые и цивилизованные народы; не ради захватничества пустились они в глубь северных лесов и болот. Прискакали захватывать, уничтожать, считая себя посланниками неба, должными покарать виновных. Ещё сложнее постичь мысль литовских вождей; не вызывает сомнения, что захваченных пленников они приказывали сжигать на костре или топить, принося их в жертву божествам огня и воды. Как нам кажется, религиозные представления воинственной касты к средним векам должны были созреть, дать плоды, и эта каста внезапно воспламенилась желанием распространить свои верования, или, по крайней мере, отбросить неприятельские народы. Таким образом мы объясним ту колоссальную мощь, которая двигала этими людьми. Они имели небольшие отряды-дружины, поначалу состоящие из нескольких тысяч литовцев, а позднее пополняемых представителями славянских народов и некоторых татарских орд. С этими отрядами они завоёвывали города, русские республики, нападали на Польшу и на татар, не избегали и проникать в Азиатские степи. Рингольд, властитель нескольких областей, которому были подвластны по меньшей мере двести тысяч жителей, завоёвывает уже колоссальные пространства, а его преемники Витень и Гедимин владеют уже всем Севером; ориентируясь по звёздам, они путешествуют через бескрайние степи, растянувшиеся между Балтийским и Чёрным морями. Трижды останавливаются возле стен Москвы, продираются сквозь татарские орды, ищут переправу через Перекоп, наводят ужас на крымские города, и, огибая Москву, возвращаются в Литву. Их потомки, вплоть до самих Ягеллонов, шли путём праотцов и показывали тот же, уверенный в себе и жаждущий приключений характер.
Среди польских вельмож мы не находим ни одного примера преступления, убийства в семье, тогда как история литовских князей, напротив, состоит из цепи предательств и убийств. Это жестокие и немилосердные люди, не ощущавшие, как польские князья, своей привязанности к земле, люди, не знающие родины. Подобно западным норманнским вождям, они везде, где только останавливаются, чувствуют себя, как дома; где только воздвигнут свой флаг, там начинают династию и историю. Вместо того, чтобы распространять свою национальность, они сами охотно принимают русскую или польскую национальность, однако везде насаждают представления о своей мощи и воинственности.
Такова история воинственной касты литовцев. Я бы сказал, эта страна, такая маленькая на карте, безмерно важна в истории. Воинственная каста литовцев рассадила своих князей по всему северу: в Полоцке, Новгороде, Твери, Туле, Киеве, Волыни. Наконец, она дала династию Польше. В России князья из этой воинственной касты, вскоре подавленные потомками Рюрика, основали политическую партию. В царствование Ивана Грозного они исчезли вместе с Глинскими.
С другой стороны, Ягеллоны ясно очертили границы желаемой ими политики; польским идеям они присвоили новый масштаб. Лишь они смогли новое польское бытие строить на новом основании. Однако литовская нация из своего захватничества не разбогатела, совсем не усилила своей мощи, а и дальше занимает то же самое пространство. В Пруссии литовская нация устранилась с арены, сейчас там литовцев осталось всего 400 или 500 тысяч; племя, разместившееся в славянских владениях, состоящее из латышей, литовцев и куршей, имеет самое большее два миллиона жителей.
Их быт, домашнее хозяйство весьма похожи на славянские. Однако есть и различия, если рассматривать внешние черты обоих народов. Литовец ростом ниже славянина, его лоб не такой высокий, глаза меньше и не такие живые, черты лица мягче, более сконцентрированные; по внешнему виду литовцы более бледны, а формой головы больше напоминает индийцев.
Домашние обряды, обычаи общи и литовцам и славянам, но литовцы сохранили их всех нетронутыми. Нигде больше, как у этих народов, так не обожествляется гостеприимство. И одни, и другие ровно так же любят природу, однако славяне большее очарование находят во внешних её выражениях, в то время, как литовцы глубже и чутче переживают живость природы. Нарбутт замечает, что этой нации особенно свойственно почитать цветы. Каждому религиозному обряду, каждому семейному празднику выделены цветы. Есть предания и песни, в которых отображается происхождение цветов и их значение.
Кроме того, стоит отметить одну исключительную особенность, за которую литовцы заслуживают особенного уважения. В огромном количестве их народных песен не найдёшь ни одной не только вульгарной, но даже неприличной или чрезмерно вольной. Этот язык не знает даже грубых или грязных высказываний. Сохраняя в себе что-то из возвышенного, сакрального языка жрецов, этот язык отметает те высказывания, а их заменяют соответствующие славянские слова, которые никогда не использует приличная литовская семья.
Обобщая всё, что мы сказали, можем выяснить для себя происхождение этой нации и её роль.
Некоторые этнографы полагают, как я уже сказал, что все индоевропейские племена произошли из Индии; что в далёком прошлом племя воинов вытеснило племя жрецов, которые, желая насадить отдельный религиозный культ, оставило страну и дало начало небольшому, но славному племени – азам. Часть тех азов, или ариев осталась на Востоке, и владела расположенными там странами, взяв себя имена мидян, персов, лезгинов. Другая часть перешла в Центральную Европу и там обосновалась, назвавшись лехами и чехами. Из них произошла знать этих племён.
Кроме того, те же самые этнографы находят много следов, свидетельствующих о перемещениях индийских каст шудров и даже париев. Многочисленное цыганское племя имеет много общих черт с индийскими париями.
А когда мы вспомним, что религиозные традиции Индостана точно соответствуют литовским народным традициям, когда заметим поразительную общность между обоими языками, заметим также существование похожих каст – хорошо организованная, развитая иерархия литовских жрецов и каста рыцарей-витингов, тогда мы можем придти к выводу, что литовцы – это исключение в истории Севера, и что литовцы – это индийская колония со всем своим укладом. Из истории мы знаем много таких колоний. Брахманы остановились при Ниле и дали начало египетской касте жрецов. И греки, как считается, имели колонии отдельных каст – либо жрецов, либо воинов, либо простого народа; тогда как литовцы имеют не какую-нибудь одну касту, но осколок индийского общества со своими жрецами, воинами и простым народом.
Таким образом составленное общество, имеющее все составные части организма, лучше, чем какое-либо другое может отражать внешние нападения. Благодаря этому оно и сохранило до сих пор свои традиции, не перестало говорить на своём языке, который в самой Индии был забыт и встречается только в их священных книгах. Также оно сохранило свои обычаи общественной и семейной жизни.
Le peuple lithuanien tient, comme je vous l’ai déja dit, la clef de toutes les questions slaves.
Поскольку в санскрите можно встретить зачатки едва ли не всех европейских языков, ясно, что литовский язык должен был иметь сродные черты с различными европейскими языками. Долгое время считалось, что он состоит из смеси германских и славянских слов; наконец было всё же признано, что он – первородная стихия, ничего общего не имеющий ни с финскими, ни со славянскими, ни с германскими языками. Но скорее всего литовский язык имеет немало сходного с древним готским языком, который воинственная готская каста принесла с Востока. Имеет он также определённые сходства со славянским языком, и – как более древний – может быть использован для решения филологических проблем славянского языка. Литовский народ, как я уже сказал, имеет ключи к решению всех славянских проблем. Он не имеет чувства национальной исключительности, не имеет своей государственности, такие чувства там даже не культивируются, в его языке не существует понятий народа и отечества. Литовцы почти ничего не знают о бытии других народов. Русских они называют gudai, а название это, должно быть, происходит от слова «готы», поляков – lenkai, и это имя нам кажется принесённым из Азии; мне кажется, индийцы так называли жителей Цейлона. Но всё же этот народ уже два раза светло заблистал в истории своей внутренней жизнью. На Севере вдохновил движение, продлившееся до Ивана Грозного, а в Польше – вплоть до смерти последнего из Ягеллонов.
Этот народ был активен и во время последней польско-русской войны, и вступил в бой с Россией, в целиком народный, смертельный бой. Он поднялся, даже не будучи призываем своими господами – поляками.
Что же общего было между литовцами и поляками, которых ни истории, ни языка они не знают? Почему же литовский народ поднялся против русских? Вот один из вопросов, охватывающих большую славянскую проблему. Мы не знаем, почему в литовских песнях поляк всегда благородный и храбрый рыцарь, и почему литовцы всегда отвергают влияние гудов. Нужно глубже вникнуть в традиции народа, чтобы понять, что побуждает его к дружественности или недружественности; всё же ясно, что этот народ связан с Польшей внутренними связями, какой-то великой тайной, которую история не смогла до сих пор прояснить; в то же время внешне – лишь связью католической веры. Он остался, должен был остаться католическим народом; как же мог этот народ принять протестантство и отказаться от почитания великих духов, то есть, от почитания святых? Те люди, которые никогда не переставали призывать души предков на благородные обряды? Как же мог этот народ отказаться от своей веры в прямое влияние невидимого мира, которое он в каждый момент ощущает? Эта вера так распространена, что последний летописец Нарбутт, рассказывая, например, о свитязянках и ундинах, иногда прерывает своей рассказ, говоря, что не хочет повторять всем известных вещей. Ему кажется, что эти легенды – скажем, напоминающие Тысячу и одну ночь – должны быть хорошо известны каждому литовцу, как, например, во Франции хорошо известны текущие политические события. Праздник поминовения усопших – известнейший литовский праздник. Все эти обстоятельства нам доказывают, что этот народ мог ощущать привязанность лишь такой религии, которая не отбрасывает ни одного из великих вопросов, интересующих всех людей.
Нет сомнения, на Ганге религиозные образы были сильнее развиты. Там создался брахманизм; каста рыцарей стала более выносливой, а народ должен был быть послушным законам. Среди славян эта религия осталась чистой, никогда не испытав – как я уже сказал – философских спекуляций или извращающего влияния суемудрых поэтов. Всю религию славяне перенесли в частную жизнь, в домашнюю жизнь, деревенскую жизнь; литовцы перенесли её также и в политическую жизнь.
Славяне, кажется, никогда не имели высших каст. Этот народ, я не раз об этом говорил, никогда не мог создать политического общества, это было сочетание отдельных, частичных, объединений. Литовцы наоборот – касты жрецов, воинов и народа слились воедино и создали очень связную общественно-политическую организацию, обогащённую глубокой и развитой религиозной жизнью.
Кто знаком с историей славян, тот поймёт причину, почему литовский народ был деятельным лишь в редких случаях, также и причину, почему этот народ вновь всецело должен был погрузиться в полное бездействие.
Не обсуждая здесь общественных и политических вопросов скажем лишь то, что этот народ никогда не мог активно вмешиваться в войны, кровопролития на славянских землях. Какое-то время он действовал, чтобы посадить на престолы России и Польши две своих княжеских династии. Но как только эти две династии ассимилировались, перестали быть литовцами, литовская нация начала смотреть на них, как на чужих.
Ce peuple donc est un de ceux qui restent dans l’attente.
Позднее она была деятельной лишь для того, чтобы показать своё расположение польскому народу. Однако как можно требовать от этой нации усилий в защите монархий, республик, той или иной идеи государственного управления? Литовский язык даже не имеет этих слов. Так что этот народ один из тех, что живут в ожидании.
Переведено с литовского по изданию:
Adomas Mickevičius, Laiškai, esė, proza, Vilnius, 1998, p. 185–194.
Перевел Виктор Забавин
Оригинальный текст: Pisma Adama Mickiewicza, Paryż, 1860. T. 10: Cours de littérature slave, IV.
--------------------------------------------------------------------------------
Адам Мицкевич (1798–1855) является наиболее известным поэтом земель Великого княжества Литовского. Родившийся в Новогрудке (в современной Беларуси), спустя три года после гибели Великого Княжества Литовского, он был горячим патриотом Литвы. Происходя из литовского рода Рымвидов-Мицкевичей, который в XVII в. переселился в Новогрудок из этнической Литвы (Радуньского прихода), он вырос в белорусском и польском окружении. Он писал по-польски, но все его мысли и мечты были связаны с литовским народом. Он немножко подучил литовский язык, чтобы понять литовские народные песни, и писал романтические поэмы о прошлом Литвы. Нынешние литовцы, поляки и белорусы считают Адама Мицкевича своим поэтом. В лице Адама Мицкевича все культурные традиции Великого Княжества Литовского объединились, чтобы создать величественный памятник раннему периоду истории Литвы.
"
http://viduramziu.istorija.net/etno/mickiewicz-ru.htm
Тема: Нёвры - Балты гаплогруппы N1c-L1025 (Прочитано 195227 раз)