Русский G2a, прошу помочь

[GMStud]

Заказал Big Y-700 только что. Вот там и посмотрим "какой из тебя Сухов" (с)
Интересно, нужно будет опять бандероль получать(отправлять), или мой тест в пробирках пойдет, который у них сейчас есть?!

Отлично! Теперь ждём результаты!

Повторно отправлять не надо, Ваш генетический материал уже в компании FTDNA. Ну, разве что если Вы пожадничали и недостаточно тёрли щёки и поэтому взяли мало материала, тогда они бесплатно вышлют Вам новый набор

  Да неее... не пожадничал, тёр как следует

[Рудольф]

Страну Моксель

Фу, ты! Сейчас меня передёрнуло )))

когда пришли наверно надо смотреть на возраст J2b, поскольку из троицы J2b/E1b/G2a они лучше всех изучены
https://www.yfull.com/tree/J-Y12000/

Мда... Англия, Германия, Чехия - географический разрыв неслабый при сравнительно недавнем времени ближайшего общего предка - 2400 (3000<->1950) лет назад.

Есть один чеченский случай. Хочется поставить на Чечню Я по-моему этого чеченца знаю - это Баймурзаев из тейпа Салой - он единственный чеченский J2b на сегодняшний день. У него на 37 маркеров в совпаденцах огромная масса англичан из Ланкашира. Говорят, что вроде бы в Рибчестере, в Ланкашире, была римская крепость, где несли службу сарматы.

Приведу цитаты из научной статьи Бубенок О.Б." Ясы и бродники в степях восточной Европы (6-начало 13 вв.)"  Иззвстно ,что у  чеченцев с аланами и сарматами есть общие субклады двух гаплгорупп-Q и  R1a .

Хаджи Халиф сообщает о том, что часть буртасов кочует вместе с гузами в южнорусских степях4. Ибн Сайд располагает буртасов на Северном Кавказе к востоку от царства Серир и к северо-западу от низовьев Волги: «В той же местности на горе Кармания находились крепости Дендера, откуда совершались нападения буртасов на гузов и на тюркские племена» . В 1380 г. они названы в составе войск хана Мамая126 вместе с  черкасами, фрязами и армянами..В русских актовых документах(по Мещере)  XVI—XVII вв. буртасы фигурируют как пришлое население
XII   в. русские летописцы  перестали использовать этноним “ясы” по отношению к ираноязычным обитателям Половецкой степи.
В связи с этим особый интерес представляет этнический термин “буртас”, распространение которого  исследователи связывают с восточноевропейскими аланами. В последнее время в их среде утвердилось мнение, согласно которому буртасы обитали на Средней Волге и где-то в районе лесостепного Подонья [Lewicki, 1961, s. 1—14; Pritsak, 1978, p. 264; Добродомов, 1980а, с. 40; Афанасьев, 19846, с. 28—41; Бушаков, 1995, с. 38—40]. Однако данные некоторых арабоперсидских документов позволяют локализовать часть буртасов IX— X вв.также и  в южнорусских степях и Предкавказье.
. Арабские географы Ибн Саид и Абульфида, жившие в XIII—XTV вв., помещают буртасов на Нижней Волге и сообщают, что г. Дербент был укрепленным пунктом царя буртасов [Коновалова, 1989, с. 43—46; Сафиргалиев, 1951, с. 93]. Русская летопись, рассказывая о Мамаевом побоище, также упоминает среди кавказских народов буртасов [Воскр. л., 1859, с. 34]. Самые поздние упоминания о буртасах как о реально существующем народе относятся к XVIII в. и содержатся в трудах Н. М. Карамзина и Тунманна. По их сведениям, еще тогда буртасы отличались от своих соседей — черкасов и ногайцев. Они вели оседлый образ жизни и обитали в районе между Кубанью и Актаром, т. е. в районе Северо-Западного Кавказа [Карамзин, 1988, кн. 2, т. V, прим. 61; Тунманн, 1991, с. 70].
 В конечном итоге мы можем предположить, что первоначальную основу буртасского племенного союза в середине VIII в. составили аланы-асы, которые расселились на подвластных хазарскому правителю землях между Нижней Волгой и Кавказом. В состав нового племенного союза могли войти и другие аланские племена. Часть аланов-буртасов могла переселиться или была переселена в лесостепное Подонье, где термин "буртас" мог получить распространение. Другая часть буртасов должна была остаться в прикавказских степях, по соседству с хазарами. После падения Хазарского каганата часть степных буртасов вместе с хазарами могла переселиться обратно на Кавказ и быть ассимилирована местными народами. В связи с этим особый интерес представляет аварское название чеченцев burt, burtic, а чеченского языка — burtijazuemaz’z’ [Попов, 1948, с. 209].

[GMStud]

Вот теперь и осталось выяснить, к какой ветви отнести Вас - европейской (скорее всего), кавказской (тоже может быть) или реликтовой (ну мало ли, чем чёрт не шутит).

Выяснилась высокая вероятность моей принадлежности к ветви, указанной выше Олегом Владимировым. Очень распространена у татар. Также встречается и у чуваш и марийцев.

ПС.: Никогда бы не подумал, что я - татарин.  Вообще не похож... В свете ДНК-генеалогии понимаешь, что это стереотипы.

[Аббат Бузони]

Вот теперь и осталось выяснить, к какой ветви отнести Вас - европейской (скорее всего), кавказской (тоже может быть) или реликтовой (ну мало ли, чем чёрт не шутит).

Выяснилась высокая вероятность моей принадлежности к ветви, указанной выше Олегом Владимировым. Очень распространена у татар. Также встречается и у чуваш и марийцев.
ПС.: Никогда бы не подумал, что я - татарин.  Вообще не похож...

А причем здесь татары и антротип?

[GMStud]

Вот теперь и осталось выяснить, к какой ветви отнести Вас - европейской (скорее всего), кавказской (тоже может быть) или реликтовой (ну мало ли, чем чёрт не шутит).

Выяснилась высокая вероятность моей принадлежности к ветви, указанной выше Олегом Владимировым. Очень распространена у татар. Также встречается и у чуваш и марийцев.
ПС.: Никогда бы не подумал, что я - татарин.  Вообще не похож...

А причем здесь татары и антротип?

Я выше после вашего поста дополнил, что в свете ДНК-генеалогии понимаешь, что это стереотипы.

Кстати, нашел тут: Два разных типажа татар, внешне отличающихся друг от друга https://drive.google.com/file/d/1vX2vFZcmf9ckO0JnClziYXmHrQ5xnsnT/view?usp=sharing

[kardes]

вокруг гаплотипа GMStud много венгерских G2a2, в том числе  160060   Kun   Kun, Szentpéterszeg, Hungary   Hungary   G-M201   14   22   15   10   12-13   11   12   12   12   11   28   17   8-8   11   11   21   16   21   26   12-13-13-13   10   12   20-20   15   13   18   19   34-41   11   9                                                                                                                                                                                                                                                                                               

[Yaroslav]

Родовое имя у них Хусаин, а у татарского Хусаинова где посмотреть гаплотип ? 3 мутации разницы и у GMStud с Ильгизаром Хусаиновым

По поводу галпотипа татарина Хусаинова - только в ЛС к уважаемому Олегу Владимирову.

Я сравнил первые 12 маркеров чеченца Хусаинова с уважаемым GMStud. Правда, с татарином Хусаиновым у GMStud при сравнении получается что-то интересное: он есть в 3-х шагах на 37 маркерах, но отсутствует в списке 12-маркерных и 25-маркерных совпаденцев, то есть, получается, что на 12 маркерах между их гаплотипами разница больше 2, а на 25 маркерах - больше 3

Как бы то ни было, я не думаю, что общий предок татарина Хусаинова и чеченца Хусаинова жил настолько недавно, что у них даже сохранилась общая фамилия. Учитывая, что емнип и у татар, и у чеченцев фамилии появились недавно.

[Аббат Бузони]

Вот теперь и осталось выяснить, к какой ветви отнести Вас - европейской (скорее всего), кавказской (тоже может быть) или реликтовой (ну мало ли, чем чёрт не шутит).

Выяснилась высокая вероятность моей принадлежности к ветви, указанной выше Олегом Владимировым. Очень распространена у татар. Также встречается и у чуваш и марийцев.
ПС.: Никогда бы не подумал, что я - татарин.  Вообще не похож...

А причем здесь татары и антротип?

Я выше после вашего поста дополнил, что в свете ДНК-генеалогии понимаешь, что это стереотипы.

Кстати, нашел тут: Два разных типажа татар, внешне отличающихся друг от друга https://drive.google.com/file/d/1vX2vFZcmf9ckO0JnClziYXmHrQ5xnsnT/view?usp=sharing

Их не два, причем несколько разных типов могут спокойно фиксироваться в одном татарском ауле.

[Yaroslav]

Выяснилась высокая вероятность моей принадлежности к ветви, указанной выше Олегом Владимировым. Очень распространена у татар. Также встречается и у чуваш и марийцев.

ПС.: Никогда бы не подумал, что я - татарин.  Вообще не похож... В свете ДНК-генеалогии понимаешь, что это стереотипы.

А почему татарин? Вроде бы говорили про мокшан.

Или у Вас как у Виктора Багрова:

- Одно слово - румын.
- Так он болгарин.
- Да? Какая разница?

[Аббат Бузони]

Здесь приведу отрывок из одной работы, здесь и возможно про то как появились G/J2b/E1b и Рудольфу еще один аргумент, что сарматы таки были в регионе. Поэтому может не ВПН, а pre-ВПН.

Только после отказа от теории стадиальности Н.Я. Марра в работах советских археологов вновь стало уделяться внимание миграционому фактору. Особенно важными в этом плане оказались исследования 1950-х годов М.Р. Полесских, которым были выявлены древнемордовские могильники III – IV вв. на территории Верхнего Посурья и Примокшанья. Напрямую вопрос об их происхождении первоначально М.Р. Полесских не ставился. Однако по сходству погребального обряда и наличию ряда пьяноборских вещей, ближайшие аналогии их материалам были найдены в памятниках кошибеевского типа [8, с.48-49; 9, с.81-82]. Кроме того, М.Р. Полесских было отмечено и некоторое сарматское влияние на культуру местного мордовского населения, проявившееся в наличие ряда сарматских вещей и некоторых особенностей погребального обряда: в западной ориентировки умерших, в обычаях бросать обломки зеркала в могилу [8, с.48-49].

Вопрос о важности прикамского фактора был поднят А.Х. Халиковым после раскопок 1958 года Писеральских курганов, расположенных в северной части Сурско-Свияжского междуречья [10]. При анализе погребений Писеральского могильника, А.Х. Халиков пришел к выводу, что в его материалах ведущим является пьяноборский компонент, носители которого во II веке н. э. осуществили массовую миграцию  на территорию Западного Поволжья, где они смешались с местными городецкими племенами, придав пьяноборский налет памятникам кошибеевского и селиксенского типа [10, с. 136 – 137].

В 1963–1964 гг. в северо-восточной части Мордовии П.Д. Степановым был раскопан Андреевский курган, материалы которого оказались близки  Писеральскому могильнику.  Кроме местного компонента, который П.Д. Степанов считал позднегородецким, хотя он и не содержал никаких городецких  признаков, на могильнике были выявлены женские погребения с украшениями пьяноборского типа и мужские захоронения с сарматским оружием: кинжалами с кольцевым навершием и трехперыми черешковыми наконечниками стрел. В сарматских погребениях были найдены и некоторые римские вещи: бронзовые чаша  и кованый котелок, фибулы «Avcissa» и др. [11, с.50–51]. Проникновение импортных вещей к населению Андреевского кургана, по мнению П.Д. Степанова, могло быть прямым – от сарматов Северного Причерноморья или же могло проходить через прикамские степи, где сарматское присутствие было весьма ощутимым. В итоге он приходит к выводу, что  Андреевский курган был оставлен городецким населением, переработавшим элементы культуры ананьинских и пьяноборских племен. Сарматы в свою очередь сыграли роль завоевателей, которые силой оружия добиваются господства среди местных племен, становятся вождями, вооружают всех мужчин племени и создают воинские дружины [12, с. 47].

Сугубо автохтонная концепция этногенеза волжских финнов А.П. Смирнова была подвергнута аргументированной критике со стороны П.Н. Третьякова, который полагал, что захоронения в грунтовых могильников у них могли появиться только под прямым воздействием их восточных соседей. Поскольку именно прикамские финны имели вековые традиции совершения подобных захоронений, чего не было у племен дьяковской и городецкой культуры. Вместе с тем, В.П. Третьяков отмечал, что подобное воздействие не привело к коренной смене населения, так как не  происходит смены местных керамических традиций [13, с. 290 – 292].

К середине 1960-х годов роль прикамского фактора в этногенезе мордвы была переосмыслена М.Р. Полесских. На основе анализа вещевого материала из могильников селиксенского типа, М.Р. Полесских приходит к выводу о существенном влиянии прикамских культур на формирование древней мордвы. К элементам этого влияния им были отнесены позднепьяноборские бляшки и прототипы височных подвесок с грузиком. В то же время, М.Р. Полесских отметил  существенные различия между  керамикой Старшего Селиксенского могильника и городецкой посудой Ахунского городища, поскольку для Селиксы характерны гладкостенные баночные сосуды, а для  Ахунского городища – горшки с отогнутым наружу краем, иногда острореберные, нередко с рогожными отпечатками. В итоге М.Р. Полесских был сделан вывод о том, что носители культуры могильников старшего селиксенского типа являются пришлым населением, поселившимся на пензенских землях среди нечуждого ему городецкого населения. Инвентарь последующих этапов, особенно керамика могильников армиевского типа, по его мнению, отражает процесс слияния пришлого прикамского и местного населения [14, с.144 – 145].

Таким образом, М.Р. Полесских было заявлено о прикамских истоках не только кошибеевских древностей, но и непосредственно древнемордовских. Несколько позже он приходит к выводу о том, что субстратным ядром в формировании культуры древнейшей мордвы, выраженной могильниками селиксенского типа, были послеананьинские компоненты, вобравшие в себя компоненты местные, городецкого происхождения (1-й этап развития), затем – компоненты вновь смешанного населения – местного селиксенского и пришлого кошибеевского (2-й этап развития). Новым, третьим этапом развития южной группы мордвы – уже мордвы-мокши – явилась жизнь ее в армиевское время [15,  с .145].

Следующая переходная эпоха в развитии мордовских древностей, по мнению М.Р. Полесских, ознаменовалась рядом изменений, связанных с появлением новых форм вещей и со сменой ориентировки с запада на юг. Эти процессы были связаны им, с одной стороны, с развитием экономики, с другой, — с ростом внешних связей с соседними родственными племенами, в частности с мордвой-эрзей, к памятникам которой им были отнесены могильни­ки кошибеевского («протоэрзянские») и рязано-окского типа Кузьминский и Борковский («древнеэрзянские»). Черты смешения местных  и кошибеевских элементов (северная и восточная ориентировка, лопастные височные подвески, ажурные броши, зубчатые застежки) были прослежены М.Р. Полесских в инвентаре Тезиковского могильника  [14, с. 146].

Точка зрения М.Р. Полесских и А.Х. Халикова о ведущей роли прикамского населения в формировании мордвы в конце 1970-х годов была оспорена В.И. Вихляевым, который выстроил свою аргументацию на сравнении керамики и погребального обряда [16]. В частности он оспорил тезис М. Р. Полесских о том, что для погребений селиксенского типа, как и для захоронений кара-абызской культуры характерна ориентировка умерших ногами к реке. Однако ориентировка ногами к реке действительно преобладает в Старшем Селиксенском и Шемышейском могильниках. Ногами к реке ориентировано и примерно половина погребенных из Ражкинского могильника из раскопа М.Р. Полесских [17], чего не прослеживается в Усть-Узинском могильнике, где преобладает восточная ориентировка и умершие направлены к реке головой [18]. Однако, неустойчивая ориентировка погребенных характерна и для ряда кара-абызских могильников [19, с.171]. Причем на время появления в Посурье древнейших мордовских памятников как раз приходится смена ориентировки умерших на могильниках кара-абызской культуры. Следует также отметить, что в кара-абызской культуре находят близкие аналогии такие черты погребального обряда, как использование в могилах подстилки из луба, ритуальное разрушение костяков, малочисленность находок оружия в захоронениях синхронного периода и т. д. [20, с.229–230].  К тому же, локальные различия мордовского погребального обряда с ориентировкой кара-абызских погребений по своему значению не сопоставимы с такими кардинальными отличиями, как полное отсутствие грунтовых погребений в городецкой культуре и наличие их в древнемордовской.

При сравнении посуды селиксенских могильников с кара-абызской, В.И. Вихляев приходит к выводу, что некоторые кара-абызские сосуды близки селиксенским, но их находки единичны [16, с. 142]. Однако подобные сосуды появляются именно на позднем этапе кара-абызской культуры, и, по всей видимости, свидетельствуют о начавшейся смене прежней керамической традиции, результатом которой становится распространение плоскодонной посуды, близкой керамике древнемордовских памятников.

Сходная аргументация была изложена В.И. Вихляевым и по вопросу о возможном влиянии пьяноборских древностей на сложение памятников селиксенского типа. В частности им было отмечено, что в пьяноборских могильниках редка западная ориентировка, характерная для селиксенских древностей, в пьяноборских погребениях нет сосудов, в засыпке и на дне могил не встречаются кости животных, а пьяноборская поселенческая керамика, имеющая круглое дно, существенно отличается от плоскодонных сосудов Старшего Селиксенского могильника [16, с. 143]. Однако последующие исследования показали, что указанные В.И. Вихляевым признаки присутствуют на ряде памятников пьянобоской культуры [21; 22, с.264–265], а восточная ориентировка, характерная для пьяноборья, является преобладающей на одном из наиболее ранних могильников Верхнего Посурья – 2-ом Усть-Узинском [18].

Своеобразно вопрос о прикамском воздействии на население Сурско-Окского междуречья был решен С.Э. Зубовым. По его мнению, трансляторами пьяноборских традиций были племена саргатской культуры, которые продвигаясь через территорию Прикамья восприняли ряд местных черт. С.Э Зубова полагает, что это была миграция небольшой воинской группы, представители которой вскоре растворились в среде автохтонного населения [23, с.46–49; 24]. Однако тезису о малочисленности мигрантов противоречит достаточно существенное число памятников андреевско-писеральского горизонта, количество которых продолжает увеличиваться. К тому же данной миграцией оказалось охвачено не только Западное Поволжье, но и ряд более северных территорий, вплоть до Молого-Шекснинского междуречья, где А.Н. Башенькиным были исследованы могильники, близкие к древностям андреевско-писеральского типа [25]. По-видимому, миграция саргатского населения привела в движение пьяноборские и кара-абызские племена бассейна р. Белой, значительная часть которых перемещается на территорию Сурско-Окского междуречья, что и положило начало формированию древней мордвы [26, с. 137–138]. Судя по высокой степени милитаризации и широкому размаху связей, сурско-окское население на данном этапе исторического развития являлось не только объектом, но и основной движущей силой «воинских миграций» [27].

И еще в довесок

Своеобразие наборов типов керамики, их картографирование, время бытования и сочетание с территориально-хронологическими группами памятников позволяют предположить существование вплоть до первого этапа четвертого периода (V - начало VI вв. ) трех очагов керамических традиций. Первый - присурский - четко локализуется в Верхнем, Среднем Присурье и ограничивается с севера предположительно р. Пьяна, с запада - верхним течением р. Мокша. Керамические комплексы этого очага прекрасно представлены материалами Андреевского кургана и ранних погребений селиксенского типа. Присурский очаг следует связывать с довольно однородным в этнокультурном отношении населением, которое продолжает традиции Городецкого времени. В общих чертах он может быть охарактеризован следующими признаками: 1) формообразующие типы - слабопрофилированные горшки низких пропорций, слабопрофилированные банки с подцилиндрическим туловом, слабопрофилированные миски высоких пропорций, бокаловидные и чашевидные сосуды усеченно-конической и усеченно-сфероконической форм, 2) формовочные массы - преобладание грубых шамотных примесей, иногда с дресвой (последнее в большей степени касается материалов Андреевского кургана); 3) декор - довольно небрежная обработка внешней поверхности сосудов, орнаментация крайне редка // (С.15).

Второй очаг керамических традиций - рязанско-окский -локализуется прежде всего в Среднем Поочье приблизительно до устья Мокши, в нижнем течении Цны, и вероятно, Нижнем Примокшанье. На востоке он простирался до Верхнего Примокшанья, где, по-видимому, располагалась контактная зона с присурским очагом. Керамические комплексы наиболее полно представлены материалами Кошибеевского, Польно-Ялтуновского, рязанско-окских могильников и отдельными погребениями Ражкинского, Селикса-Трофимовского, Тезиковского могильников. Основные черты рязанско-окского очага, сформировавшегося в условиях воздействия на местные традиции восточнобалтских элементов, могут быть охарактеризованы следующим образом: 1) формообразующие типы - горшки высоких и средних пропорций усеченно-сфероконической, тюльпановидной, боченковидной форм, усеченно-конические банки и чернолощеные чаши, ребристые миски; 2) формовочные массы - преобладание в тесте грубой керамики примесей шамота и дресвы; 3) декор - дополнительное лощение чашевидных сосудов, для грубой посуды характерна орнаментация. Третий очаг керамических традиций - поволжско-тешский - локалиэуется в пространствах к северу от Среднего Примокшанья и включает практически все Нижегородское правобережье Волги. С запада он ограничивается, скорее всего, нижним течением Оки, с востока - Нижним Присурьем и, вероятно, левобережьем р. Пьяна, наиболее выразительный керамический комплекс представлен ранними материалами Абрамовского могильника, а также серией образцов Тезиковского могильника. Основные черты этого очага можно охарактеризовать следующими признаками: 1) формообразующие типы - хорошо профилированные мисковидные сосуды средних и низких пропорций; 2) формовочные массы - абсолютное преобладание мелких консистенций шамота, иногда с песком: 3) декор - хорошо заглаженная, иногда лощеная или подлощенная внешняя поверхность, орнаментация сосудов не применяется. Таким образом, первая половина 1 тыс. н. э. характеризуется сосуществованием трех относительно независимых друг от друга очагов керамических традиций. Памятники, в которых наблюдается их взаимовстречаемость, крайне редки. К последним следует отнести лишь Тезиковский могильник с его оригинальным набором посуды // (С.16).

Четвертый период (V - начало VIII вв.) знаменуется активным воздействием рязанско-окских импульсов на керамические традиции присурского и поволжско-тешского очагов. Внутри рязанско-окского очага переход к четвертому периоду происходит без потрясений. В ходе поступательного развития здесь наблюдаются лишь важные изменения в динамике удельных весов ведущих типов и исчезновение характерных для раннего времени сосудов. В наиболее "чистом" виде традиции рязанско-окского очага наблюдаются непосредственно в материалах среднеокских могильников, а также в ранней керамике Шокшинского могильника, что безусловно свидетельствует об их прямом генетическом родстве. Наиболее мощное влияние рязанско-окских керамических традиций испытали носители присурского очага. Если здесь в более ранних материалах отдельных памятников (Ражкино, Селикса-Трофимовка, Тезиково) мы наблюдали за некоторыми исключениями лишь сосуществование различных керамических традиций, то с начала 1 этапа четвертого периода (V - начало VI вв.) прослеживается их активное смешение. По времени этот процесс совпадает с формированием памятников армиевского типа, на основе которых в дальнейшем сложилась древнемокшанская культура. В результате "этнокультурного состязания" присурского и рязанско-окского очагов в культуре армиевского типа возобладали керамические традиции последнего, однако селиксенские обычаи формовки бокалов и чаш доживают вплоть до начала II тыс. н.э. в среде культуры цнинских могильников, которая генетически связана с культурой армиевского типа. Нарушение единообразия керамического комплекса полжско-тешсского очага относится также к 1 этапу четвертого периода и было обусловлено выделением здесь первых горшковидных форм, прекрасно известных по древностям рязанско-окского круга середины I тыс. н.э. Их внезапное появление связано с инфильтрацией в местную среду носителей рязанско-окских керамических традиций в начале Y в. Однако на этом этапе наблюдается лишь сосуществование обычаев формовки местного поволжско-тешского и традиций пришлого очагов. Взаимообогащение поволжско-тешских и рязанско-окских черт относится к 2 этапу четвертого периода (YI-YII вв.) и связано, веро- // (С.17) ятно, с новым импульсом ряэанско-окского происхождения. Если на пространствах присурского очага наглядна победа рязанско-окских керамических традиций, то о безусловном возобладании таковых в поволжско-тешском регионе говорить не приходится. К сожалению, весьма слабо изученные здесь материалы YIII-XI вв. не позволяют делать даже предварительных выводов. Можно лишь отметить, что в керамических комплексах памятников типа Тенишевского могильника легко узнаются формы, сложившиеся под воздействием как рязанско-окских, так и поволжско-тешских традиций. К V в. относится совершение первых захоронений в Безводнинском могильнике. Уже с ранней стадии использования памятника отмечается существенная близость его керамики с посудой поволжско - тешского очага. Они объединяются традициями изготовления мисковидных хорошо профилированных форм. Влияние рязанско-окских традиций здесь прослеживается слабее. Несмотря на своеобразие ряда черт технологических признаков безводнинской керамики, по - видимому, преждевременно говорить о по явлении нового очага керамических традиций. В Y-YII вв. происходит только его зарождение в условиях мощного воздействия в первую очередь поволжско - тешских традиций. Этот процесс был завершен лишь в VIII в. окончательным обособлением нижнеокского очага от поволжско-тешских керамических традиций и оформлением его характерных признаков. Начало функционирования могильников на Нижней Оке относится к VII в., то есть их начальный этап проходил параллельно с развитием памятников безводнинского типа. Есть основания предполагать, что большинство посуды из ранних комплексов нижнеокских могильников формировалось под влиянием мощинских керамических традиций. Поэтому безоговорочное включение Безводнинского могильника в круг нижнеокских памятников, оставленных летописной муромой, по крайней мере, небесспорно. Процессы Y-YII вв. бурных взаимообогащений стерли устоявшиеся границы и во многом нивелировали характерные признаки традиционных очагов, на базе которых с первого этапа пятого периода (VIII - первая половина IX вв. ) развиваются новые образования - // (С.18) цнинско-вадский и вижнеокский очаги керамических традиций. Эпицентр цнинско-вадского очага четко локализуется на Средней Цне, а основные территории на востоке простираются приблизительно до Мокшанско-Вадского междуречья и охватывают практически весь бассейн р. Вад. Наиболее характерные - комплексы Крюковско- Кужновского, Елизавет-Михайловского, Пановского могильников. Цнинско- вадский очаг керамических традиций, развивающий в основном черты армиевской формовки, окончательно выкристаллизовывается в шестом периоде (вторая половина Х - первая половина XI вв.) и характеризуется следующими признаками: 1) формообразующие типы - господство среди основных категорий керамики усеченно-биконических форм при бытовании плавнопрофилированных и усеченно-сфероконических с резко отогнутым горлом сосудов, количественное соотношение горшков и мисок уравнивается; 2) формовочные массы - тонкие консистенции шамота и песка в мисках, более грубые примеси в горшках: 3) декор - тщательно заглаженные миски, небрежное исполнение горшков, орнаментация постепенно выходит из употребления. Рубеж YII-YIII вв. ознаменовался окончательным оформлением и обособлением нового очага керамических традиций - нижнеокского. Его территории охватывают бассейн Нижней Оки между устьями р. Цна и Клязьма. Керамические комплексы этого очага прекрасно известны по материалам Малышевского, Подболотьевского, Чулковского могильников. Основные признаки нижнеокского очага, выработанные в пятом периоде (VIII - первая половина Х вв.) на базе безводнинских традиций под воздействием черт ранней нижнеокской посуды, следующие: 1) формообразующие типы - господство среди основных категорий керамики усеченно-конических форм плавных округлых очертаний с блоковидным горлом при бытовании плавнопрофилированных, а также усеченно-биконических и ребристых сосудов, количественное преобладание мисок над горшками; 2) формовочные массы - довольно тонкие консистенции дресвы и шамота в тесте; 3) декор - тщательное заглаживание внешней поверхности, иногда до подлощения, орнаментация не характерна. В середине Х в. керамические традиции нижнеокского очага претерпевают существенные изменения. Они были обусловлены массовым // (С.19) распространением мисок, специфическими чертами которых является наличие у серии образцов кольцевых поддонов и прекрасного черного лощения внешней, изредка даже и внутренней поверхности. Поиски керамики вне пределов нижнеокских территорий, на основе которых могла бы эволюционизировать эта посуда, оказываются безуспешными. Скорее всего, ее оформление произошло в местной среде и было связано со стремлением улучшить исполнение посуды, вызванным, возможно, более тесными контактами с развитым болгарским ремесленным производством. Рязанско-окский очаг, утративший силу в условиях активной передачи мощных импульсов в присурскую, поволжско-тешскую, безводнинскую и цнинско-вадскую среду, уступает в это время свое первенство. Его территория резко сокращается до Нижнего Примокшанья с примыкающим к нему небольшим участком Среднего Поочья (Курманский могильник). Поздние рязанско-окские традиции прекрасно прослеживаются по керамическому комплексу Шокшинского могильника. Они существовали достаточно изолированно от вновь образовавшихся мощных цнинско-вадского и нижнеокского очагов, наследуя и развивая черты керамики предшествующего времени.

[Аббат Бузони]

Выяснилась высокая вероятность моей принадлежности к ветви, указанной выше Олегом Владимировым. Очень распространена у татар. Также встречается и у чуваш и марийцев.

ПС.: Никогда бы не подумал, что я - татарин.  Вообще не похож... В свете ДНК-генеалогии понимаешь, что это стереотипы.

А почему татарин? Вроде бы говорили про мокшан.

Или у Вас как у Виктора Багрова:

- Одно слово - румын.
- Так он болгарин.
- Да? Какая разница?

На самом деле внутри ветви может появится своя подветвь где будут только мокшане, так что пока фантазировать на тему татар из-за их присутствия на ветви преждевременно.

[Yaroslav]

На самом деле внутри ветви может появится своя подветвь где будут только мокшане, так что пока фантазировать на тему татар из-за их присутствия на ветви преждевременно.

Так и я об этом. Тем более, что и фамилия вроде как чуть меньше, чем полностью, свойственная мокшанам. Возможно, что если уважаемый GMStud сделает Family Finder, у него и аутосомное родство с мокшанами покажет.

Дистанция 3 на 37 маркерах с татарином может означать родство до 2000 лет. У меня у двоюродного брата и у двоюродного племянника из популярных ветвей масса таких совпаденцев, с кем по снипам рассхождение до 2000 лет. А выше уважаемый Karen сказал, что на ветвях субклада PF3345 реальное время ближайшего общего предка может быть ещё и в разы больше.

На Y37 трудно выяснить ветвь, так как гомоплазия большая. Может быть дистанция всего лишь 2 на 37 STR маркерах, а реальная дистанция составляет 6 тысяч лет.

[GMStud]

Выяснилась высокая вероятность моей принадлежности к ветви, указанной выше Олегом Владимировым. Очень распространена у татар. Также встречается и у чуваш и марийцев.

ПС.: Никогда бы не подумал, что я - татарин.  Вообще не похож... В свете ДНК-генеалогии понимаешь, что это стереотипы.

А почему татарин? Вроде бы говорили про мокшан.

Или у Вас как у Виктора Багрова:

- Одно слово - румын.
- Так он болгарин.
- Да? Какая разница?

Ну, это я типа с юмором написал. Хотя, имею некие сложности в определениях в связи со всеми этими события, тревожащие мой сон .
Получается, я - русский, гаплогруппа - G2a u1, а сама ветвь распространена у татар, к которой я с большой вероятностью принадлежу, а возможные родственники - мокшане. Мдааааа. Чо-то как-то много всего, не?

[Eugene]

Получается, я - русский, гаплогруппа - G2a u1, а сама ветвь распространена у татар, а возможные родственники - мокшане. Мдааааа. Чо-то как-то много всего, не?

Верно получается
И нет - не много. Ситуация совершенно типичная.
Географически фактор в распространении гаплогрупп и есть определяющий, а вот этничности и национальности это отдельный вопрос, и сврйствененен для более поздних времен. Не настолько стабилен, как ДНК.

[Yaroslav]

Получается, я - русский, гаплогруппа - G2a u1, а сама ветвь распространена у татар, к которой я с большой вероятностью принадлежу, а возможные родственники - мокшане. Мдааааа. Чо-то как-то много всего, не?

Насколько я понимаю, подозрение на мокшанское происхождение, причём недавнее - в связи с фамилией, что может также подтвердиться генетически. Сама гаплогруппа присутствует в Поволжье, в том числе и у татар. Ближайший общий предок с татарином мог жить на рубеже эр. А то и больше.